Лена стояла у окна своей пустой квартиры и смотрела на двор, где когда-то играли её дети. Теперь Мише двадцать лет, он работает в Питере, а Кате восемнадцать — учится в университете. Квартира казалась огромной и неуютной без их смеха, без постоянной беготни, без горы учебников на столе.

Много лет назад, когда родился Миша, она оставила работу в рекламе. «Зачем тебе эта карьера, — говорил тогда Андрей, — я буду зарабатывать, а ты займёшься домом и детьми». И она занялась. Готовила, стирала, убирала, водила по кружкам и секциям, сидела с больными, помогала с уроками. Когда родилась Катя, жизнь превратилась в непрерывный марафон: подъём в шесть утра, завтрак для всех, проводы мужа на работу, детей в садик и школу, потом покупки, готовка, уборка, забирать детей, кружки, уроки, ужин, стирка, глажка… И так каждый день.

Андрей приходил уставший, ужинал молча, включал телевизор. На выходных встречался с друзьями, играл в футбол или ездил на рыбалку. «Ты же дома отдыхаешь всю неделю», — говорил он, когда она просила остаться дома и помочь с детьми.

А его мать, Валентина Петровна, регулярно напоминала: «Андрюша устаёт на работе, ему нужен покой дома. А ты что? Сидишь дома, как барыня. В моё время женщины и работали, и дом вели». Лена молчала, стискивая зубы. Объяснять было бесполезно — свекровь видела только то, что хотела видеть.

Годы летели незаметно. Дети росли, становились самостоятельнее. Лена начала подумывать о том, чтобы вернуться к работе, заняться собой. Записалась в спортзал, начала ухаживать за собой, обновила гардероб. Впервые за много лет посмотрела на себя в зеркало и подумала: «А ведь я ещё ничего».

Но Андрей этого не заметил. Или не захотел замечать. Он всё чаще задерживался на работе, стал холоден, рассеян. А потом объявил, что влюбился в свою новую секретаршу Алину. Двадцатипятилетнюю, яркую, амбициозную.

— Прости, Лен, — сказал он, собирая вещи, — но я больше не могу. Мне нужны новые ощущения, новые эмоции. Алина понимает меня, она такая… живая.

Лена молчала, наблюдая, как рушится её мир. Восемнадцать лет брака, двое детей, общие планы, мечты — всё это оказалось не важнее молодого тела и восхищённых глаз.

Валентина Петровна, конечно, поддержала сына:

— Что ты хотела, Леночка? Совсем себя запустила. Дома в халате сидишь, причёской не занимаешься. Мужчина — он ведь глазами любит. А ты… Андрюше нужна женщина рядом, а не домохозяйка замотанная.

Лена не стала напоминать, кто именно настаивал на том, чтобы она сидела дома и занималась только семьёй. Просто ушла и больше не отвечала на звонки свекрови.

Развод прошёл тихо. Андрей оставил ей квартиру — видимо, совесть ещё работала. Деньгами детям помогал исправно, но общения с бывшей женой избегал. Дети, к счастью, уже были взрослыми и сами решали, с кем и как общаться.

Лена устроилась работать в небольшое рекламное агентство. Жизнь налаживалась медленно, но верно. Она училась жить одна, заново знакомилась с собой. Но боль от предательства не проходила. Особенно больно было думать о том, что двадцать лет жизни оказались никому не нужны.

И вот однажды утром позвонил нотариус из Москвы:

— Елена Михайловна Воронова? Примите мои соболезнования. Ваша тётя, Анна Михайловна Дроздова, скончалась. Вы являетесь единственной наследницей по завещанию.

Тётя Аня. Лена смутно помнила эту женщину — сестру отца, которая много лет назад переехала в Москву и изредка присылала открытки на Новый год. Они виделись всего несколько раз в детстве.

— Что входит в наследство? — спросила Лена.

— Трёхкомнатная квартира в центре Москвы, коллекция антиквариата и два миллиона рублей на банковском счету, — ответил нотариус.

Лена едва не выронила трубку. Два миллиона рублей… Для неё, получающей сорок тысяч в месяц, это были просто фантастические деньги.

В тот же день она рассказала об этом своей подруге Марине. Та была искренне рада:

— Лен, ты представляешь? Это же судьба! Новая жизнь в столице, новые возможности! Я так за тебя радуюсь!

Лена улетела в Москву оформлять наследство. Квартира оказалась настоящим сокровищем — старый дом в Хамовниках, высокие потолки, паркет, изразцовая печь. Антиквариат — картины, фарфор, серебро — всё это стоило немалых денег. Тётя Аня, оказывается, разбиралась в искусстве и всю жизнь собирала коллекцию.

Пока Лена была в Москве, Марина, видимо, не удержалась и рассказала кому-то из общих знакомых о наследстве подруги. А те — другим. В маленьком городе новости разлетаются быстро.

Когда Лена вернулась домой с документами на наследство, её ждал сюрприз. Буквально на следующий день у подъезда припарковался знакомый джип — машина Андрея.

Он поднялся в их бывшую квартиру и позвонил в звонок. Выглядел неважно — осунувшийся, с мешками под глазами.

— Лен, мне нужно с тобой поговорить, — сказал он.

— О чём говорить, Андрей? Мы всё сказали полгода назад.

— Я ошибся. Я всё понял. С Алиной… это была глупость. Мне нужна ты, наша семья.

Лена открыла дверь, но не пригласила его войти:

— Семья? Та самая семья, которую ты бросил ради молодой любовницы?

— Прости меня. Я дурак, я идиот. Но у нас же столько общего! Дети, годы вместе… Я люблю тебя.

— Любишь? — Лена усмехнулась. — Странная у тебя любовь. Исчезает, когда встречается что-то поновее и попривлекательнее.

— Лен, дай мне шанс. Я изменился. Алина… она оказалась не той, за кого я её принимал. Меркантильная, эгоистичная. А ты… ты настоящая.

«Интересно, — подумала Лена, — а когда он это понял? До или после того, как узнал о наследстве?»

На следующий день объявилась Валентина Петровна. Пришла с тортом и букетом цветов.

— Леночка, родная, как дела? Я так по тебе соскучилась!

— Валентина Петровна, мы не общались полгода. С чего вдруг такая забота?

— Ах, Лена, ну что ты! Я понимаю, ты обижена на нас. Но семья — это святое! Андрюша мне всё рассказал, как он раскаивается. Он же мой глупый сын, импульсивный. Мужчины иногда совершают глупости, но потом приходят в себя.

— И что вы предлагаете?

— Прости его, Леночка. Вы так долго были вместе, у вас дети… А эта секретарша — она же проходящая. Андрюша понял, что настоящее счастье — это дом, семья, верная жена.

Лена слушала эти речи и удивлялась. Полгода назад та же самая женщина говорила ей, что она сама виновата в уходе мужа. А теперь умоляет простить «глупого сына».

— Валентина Петровна, а помните, что вы мне говорили при разводе? Что я себя запустила, что мужчина глазами любит?

Свекровь смутилась:

— Да что ты, Лен, я же от расстройства говорила. Ты же знаешь, как я Андрюшу люблю, вот и защищала его. А на самом деле я всегда считала тебя идеальной женой.

Лена едва сдержалась, чтобы не рассмеяться. Идеальная жена — это когда она нужна. А когда нашлась замена помоложе, то сразу стала «запущенной домохозяйкой».

В течение недели Андрей названивал каждый день. То умолял о встрече, то присылал цветы, то приезжал и стоял под окнами. Валентина Петровна тоже не отставала — звонила, плакала в трубку, просила «не рушить семью».

Лена мучилась. С одной стороны, было приятно видеть, как они унижаются, просят прощения. С другой — хотелось отомстить. Но как?

Она представляла разные сценарии. Можно было бы согласиться на встречу с Андреем, дать ему надежду, а потом публично унизить — пригласить в ресторан и объявить при всех, какой он подлец. Или согласиться на примирение, пожить с ним месяц-другой, а потом снова выгнать — пусть почувствует, каково это.

Но все эти варианты казались мелочными, недостойными. Да и времени на игры не было — она уже подала документы в местное агентство недвижимости для продажи своей квартиры и планировала переезд.

Решение пришло само собой после разговора с сыном. Миша позвонил из Питера:

— Мам, отец говорит, что хочет вернуться в семью. Говорит, что ошибся.

— И что ты думаешь по этому поводу?

— А что я могу думать? Вы взрослые люди, сами разбирайтесь. Но лично моё мнение — он сделал свой выбор полгода назад. Поздно метаться.

— Миш, а ты не против, если я перееду в Москву?

— Мам, я только за! Ты столько лет жила для нас, для семьи. Теперь поживи для себя. У тебя появился шанс начать новую жизнь — воспользуйся им.

После этого разговора Лена поняла: самая большая месть — это не унижение Андрея или его матери. Самая большая месть — это её счастье. Её новая жизнь. Её свобода.

Когда Андрей в очередной раз позвонил и попросил о встрече, она согласилась. Встретились в кафе рядом с её домом.

— Спасибо, что пришла, — сказал он. — Я надеялся…

— Андрей, я хочу тебе кое-что сказать. Ты просишь прощения, хочешь вернуться. Но ты забыл одну важную деталь.

— Какую?

— Я тебя больше не люблю.

Он побледнел:

— Не может быть. У нас же столько общего…

— Да, у нас общие дети, общие воспоминания. Но любовь… она ушла в тот момент, когда ты сказал мне, что влюбился в другую. Когда объяснил, что я стала неинтересной, что тебе нужны новые ощущения.

— Но я же изменился! Я понял, что натворил!

— Ты понял это после того, как узнал о моём наследстве. Занятно, правда?

Андрей покраснел:

— При чём тут наследство? Я же ничего не знал…

— Не знал? А откуда тогда взялось это внезапное прозрение? Почему именно сейчас ты вспомнил о своей любви ко мне?

Он молчал, глядя в стол.

— Знаешь, Андрей, я благодарна тебе. Ты освободил меня. Восемнадцать лет я жила твоими интересами, подстраивалась под твои желания, растила твоих детей. А теперь у меня есть шанс пожить для себя.

— Лен…

— Я переезжаю в Москву. Начинаю новую жизнь. И знаешь, что самое интересное? Я счастлива. Впервые за много лет я по-настоящему счастлива.

Андрей сидел молча, а потом тихо спросил:

— И что мне теперь делать?

— Не знаю. Это твоя жизнь, твой выбор. Ты хотел свободы — получил её. Наслаждайся.

Лена встала и пошла к выходу. У двери обернулась:

— И передай своей матери: пусть не звонит больше. Я не держу зла, но возвращаться в прошлое не собираюсь.

Дома она выключила телефон и начала собирать вещи. Квартира уже была продана, покупатели обещали расчёт через неделю. Оставалось только упаковать самое необходимое и отправить в Москву.

Вечером позвонила Марина:

— Лен, ты где? Весь город судачит, что ты Андрея послала и уезжаешь в столицу.

— А что тут судачить? Всё правильно говорят.

— Но он же раскаивается! Может, стоило дать ему шанс?

— Марин, а ты бы дала шанс мужу, который бросил тебя ради молодой любовницы? Причём дала бы именно тогда, когда у тебя появились деньги?

Марина замолчала.

— Вот видишь. А я уже дала ему двадцать лет. Этого достаточно.

Через неделю Лена стояла в московской квартире тёти Ани и смотрела в окно на древние улочки Хамовников. Здесь была тишина, покой, история. Здесь можно было начать сначала.

Она достала телефон и написала детям: «Приезжайте в гости. У нас теперь есть дом в Москве».

А потом села за старинный письменный стол тёти Ани и начала составлять план новой жизни. В сорок два года она наконец-то была свободна. Свободна быть собой, делать то, что хочет, строить свои планы.

Месть? Да, она отомстила. Самым лучшим способом — своим счастьем. Пусть Андрей и его мать теперь знают: женщина, которую они считали «запущенной домохозяйкой», сумела построить новую жизнь. Без них. И она в этой жизни счастлива.

А это, пожалуй, самая сладкая месть из всех возможных.