— Лида? — окликнул он жену, снимая пальто.

— Здесь я, — донёсся из кухни спокойный голос.

Виктор прошёл на кухню и увидел жену, сидящую за столом с чашкой чая. Никаких признаков готовки.

— А ужин? — удивлённо спросил он.

— Какой ужин? — равнодушно отозвалась Лида, не поднимая глаз от чашки.

— Как какой? Обычный. Я же с работы пришёл, проголодался. Ты что, заболела?

Лида наконец подняла на него взгляд. В её глазах было что-то новое, чего Виктор раньше не замечал.

— Нет, не заболела. Просто больше не готовлю.

— Это как? — растерянно спросил муж, присаживаясь напротив. — Ты же всегда готовишь. Твои котлетки, борщ, пирожки с капустой…

— Всё, Витя. Закончилось.

Виктор не понимал, что происходит. Ещё вчера всё было как обычно. Лида встретила его с работы горячим ужином, рассказала о своих делах, они посмотрели телевизор. Правда, она была какая-то задумчивая, но он не придал этому значения.

А началось всё две недели назад, когда Лида пришла домой с работы сияющая от радости.

— Витя, представляешь, мне премию дали! — воскликнула она, размахивая конвертом. — Большую! За проект, который я полгода делала.

— Сколько? — заинтересовался Виктор.

— Сто тысяч! Представляешь? Целых сто тысяч!

Виктор присвистнул. Действительно, сумма внушительная. Его зарплата инженера была скромной, Лидина тоже не блистала, а тут такая удача.

— Знаешь что, — продолжала жена, — давай съездим куда-нибудь отдохнуть. На неделю, может, на десять дней. Давно мы никуда не выбирались.

— Подожди, — остановил её Виктор. — Не стоит торопиться. Такая приличная сумма — надо подумать, куда её потратить с умом.

— Да что тут думать? Мы же так устали оба. Работаем, работаем, а когда последний раз отдыхали нормально?

— Лида, будь разумной. Деньги есть деньги. Их нужно тратить с головой.

И он действительно думал. Целую неделю размышлял, прикидывал, советовался с самим собой. А потом вспомнил — у матери же скоро юбилей. Семьдесят лет. Солидная дата. И вопрос с подарком всегда стоял остро. Мать, Раиса Петровна, была женщиной требовательной и не скрывала своих ожиданий.

— Витенька, — часто говорила она, — я же не вечная. Хочется, чтобы сын не забывал о матери, пока она жива. Чтобы радовал хоть иногда.

И Виктор радовал. Покупал дорогие подарки, делал ремонт в её квартире, оплачивал дачу, которую она «для здоровья» захотела. Лида никогда не возражала, хотя иногда он замечал, как она сжимает губы, когда он сообщал о новых тратах на мать.

— Послушай, — сказал он жене за завтраком, — а ведь у мамы скоро юбилей.

— Да, знаю.

— Надо подарок подумать. Серьёзный подарок.

— Есть идеи?

— Да. И знаешь, что я придумал? Давай купим ей золотые часы. С бриллиантами. Красивые, солидные. Она же всегда о таких мечтала.

— На какие деньги?

— А вот на твою премию. Классно ведь придумал? Сразу два зайца — и подарок выбран, который всегда головная боль, и мы ещё сэкономили, потому что это подарок от нас двоих.

Лида молчала, помешивая ложечкой чай.

— Это же гениально! — продолжал вдохновляться Виктор. — Мама будет в восторге. Она всегда говорит, что хочет что-то такое, что можно передать потом внукам. Семейная реликвия, так сказать.

— Внукам, — повторила Лида.

— Ну да. Когда у нас дети будут. Представляешь, как она обрадуется? Скажет: «Вот это подарок так подарок! Вот это сын у меня!»

— На мою премию подарок матери купить? — вдруг спросила Лида, и в её голосе прозвучало что-то такое, что заставило Виктора насторожиться.

— Ну… да. А что?

— Вот у неё дома теперь и столуйся, никаких тебе разносолов, — не выдержала жена.

Виктор опешил. Он ждал благодарности, восхищения его находчивостью, а получил… что?

— Лида, ты шутишь?

— Нет, Витя. Я абсолютно серьёзна.

— Но почему? Это же подарок от нас двоих! Мама подумает, что ты тоже участвовала…

— Я и участвовала. Всей своей премией участвовала. А ты участвовал чем?

— Как чем? Идеей! Я же додумался!

— Додумался потратить мои деньги на свою маму. Очень умно.

— Но она же и твоя мама теперь! Мы же семья!

— Семья, — согласилась Лида. — Только в этой семье почему-то мои деньги всегда идут на твою маму, а мои мечты никого не интересуют.

— При чём тут мечты? Мы же не в сказке живём!

— Нет, не в сказке. В реальности, где я двадцать лет готовлю тебе твои любимые разносолы, а ты мою премию на мамины часы решил потратить.

— Лида, ну что ты как маленькая! Подарок — это инвестиция в хорошие отношения. Мама довольна — нам спокойнее.

— Знаешь что, Витя? Я тоже хочу спокойствия. Поэтому больше не готовлю.

— Как это не готовишь?

— А вот так. Руки устали, спина болит, вдохновение пропало. Ты же сам сказал — не в сказке живём.

И она действительно перестала готовить. Виктор сначала думал, что это каприз, что она передумает через день-два. Но проходили дни, а Лида оставалась непреклонной.

— Может, хоть что-то простое? — умолял он. — Ну не могу я каждый день в кафе есть или бутерброды жевать.

— А я не могу каждый день у плиты стоять, зная, что мои деньги ушли на твою маму.

— Но часы я уже купил!

— Вот и хорошо. Теперь у твоей мамы будут прекрасные часы, а у меня свободное время.

— Лида, будь разумной. Ты же любишь готовить!

— Любила. Когда это было для семьи, для нас двоих. А когда моя премия уходит на подарки твоей маме, то как-то расхотелось.

— Хорошо, — сдался Виктор. — Давай договоримся. Я выберу что-то другое.

— Не надо. Поздно уже.

— Почему поздно?

— Потому что я поняла: ты всегда будешь ставить маму выше меня. Всегда её интересы будут важнее моих. И я устала с этим мириться.

— Это же моя мама! Она меня родила, вырастила!

— А я что, чужая? Я двадцать лет рядом с тобой, стираю, готовлю, утешаю, когда у тебя проблемы. А как дело доходит до денег или важных решений, то мнение важно только мамино.

— Лида, ты преувеличиваешь.

— Да? А кто решал, какую машину покупать? Мама. Кто выбирал, в какой район переехать? Мама. А чьи деньги шли на её дачу? Мои. А чьи — на ремонт её квартиры? Опять мои. А теперь и премию мою пустили на её подарок.

— Но я же не один решал! Я с тобой советовался!

— Советовался? Ты мне сообщал уже принятые решения. Это разные вещи.

Виктор молчал. Он понимал, что жена в чём-то права, но не мог согласиться с тем, что забота о матери — это плохо.

— Знаешь что, — сказал он наконец, — если ты не хочешь готовить, то не готовь. Я как-нибудь справлюсь.

— Справляйся.

— Но это же глупо! Мы же семья!

— Семья, в которой мать мужа важнее жены. Да, знаю такие семьи.

— Лида, ну что ты говоришь! Ты же знаешь, что я тебя люблю!

— Знаю. Но знаю и то, что любишь ты маму больше.

— Это разная любовь!

— Да, разная. К маме — жертвенная, готовая на всё. Ко мне — потребительская, привыкшая только брать.

— Как это только брать? Я же работаю, деньги домой приношу!

— Приносишь. А потом эти деньги тратишь на мамины нужды. Вместе с моими.

— Хорошо, — сказал Виктор. — Предположим, ты права. Что ты предлагаешь?

— Ничего не предлагаю. Просто больше не готовлю.

— И это всё?

— Пока всё.

— А если я… если я больше не буду тратить твои деньги на маму?

— Посмотрим. Но готовить я всё равно не буду.

— Почему?

— Потому что устала. Устала готовить для человека, который меня не ценит.

— Да я же тебя ценю!

— Ценишь? Тогда почему мою премию потратил без разговора?

— Я думал, ты не возражаешь…

— Ты думал, что я, как обычно, промолчу. Но я не промолчала.

— И что теперь?

— А теперь учись готовить сам. Или проси маму, раз она такая важная.

— Лида, ты же понимаешь, что это глупо?

— Глупо было молчать двадцать лет. Теперь буду говорить.

— Говори. Но зачем же так кардинально?

— Потому что по-другому ты не поймёшь. Ты привык, что я всё терплю, всё прощаю, всё понимаю. А теперь не буду.

— Но мы же можем договориться!

— Договориться? Ты серьёзно? Двадцать лет я пыталась договориться. Мягко намекала, что не очень приятно, когда мои деньги уходят на твою маму. Что хотелось бы иногда потратить на себя, на нас. Но ты ничего не слышал.

— Слышал, но…

— Но мамины интересы всегда были важнее. Ну вот теперь и живи с этим.

— Лида, ну нельзя же так!

— Можно. И я буду. Хочешь есть — готовь сам. Хочешь маму радовать — трать свои деньги.

— А если я верну премию?

— Куда вернёшь? Ювелирку обратно не принимают.

— Ну… символически верну. Отдам тебе из зарплаты.

— Не нужно. Оставь себе. Потратишь на маму.

— Лида, будь разумной!

— Я как раз разумна. Просто поздно спохватилась.

— Хорошо, — сдался Виктор. — Не готовь. Но хотя бы объясни, что мне делать.

— Чего объяснять? Живи как знаешь. Только без моего участия.

— То есть как?

— Очень просто. Я больше не твоя прислуга. Я просто жена. Которая имеет право на своё мнение и свои деньги.

— Но я же не считал тебя прислугой!

— Да? А кто стирал твои рубашки? Кто готовил твои любимые блюда? Кто убирал квартиру? Кто покупал продукты?

— Ты, но…

— Я. А кто решал, куда тратить общие деньги? Кто выбирал, что покупать? Кто определял, что важно, а что нет?

— Я, но я же советовался…

— Ты сообщал. Это разные вещи.

— Лида, ну что ты хочешь от меня?

— Ничего. Просто хочу, чтобы ты понял: я не вещь, которая должна молчать и терпеть. Я человек со своими желаниями и мечтами.

— Я и так это понимаю!

— Нет, не понимаешь. Если бы понимал, то не потратил бы мою премию на мамины часы.

— Но это же разумно было!

— Для кого разумно? Для тебя и мамы. А для меня — издевательство.

— Как издевательство?

— Я полгода работала над проектом. Не спала ночами, нервничала, переживала. А потом получила премию и обрадовалась, что наконец-то мы сможем отдохнуть. А ты эти деньги маме на подарок потратил.

— Но это же хороший подарок! Мама довольна!

— Мама довольна, а я нет. И это тебя не беспокоит.

— Беспокоит, но…

— Но мама важнее.

— Не важнее, просто…

— Важнее, Витя. Всегда важнее. И я устала с этим мириться.

— Лида, ну что мне делать?

— Ничего. Просто живи как жил. Только без моих разносолов.

— Но я же привык!

— Отвыкай.

— А если я исправлюсь?

— Посмотрим. Но готовить я всё равно не буду.

— Совсем?

— Совсем.

— Но это же… это же странно!

— Странно молчать двадцать лет. А говорить правду — нормально.

— Какую правду?

— Что я не твоя мама. Что я не обязана тебе угождать во всём. Что у меня тоже есть желания и мечты.

— Я же не против твоих желаний!

— Да? А почему тогда мою премию потратил?

— Потому что думал, что ты не возражаешь…

— Думал, что я, как обычно, промолчу. Но я не промолчала.

— И что теперь?

— А теперь подумай: что для тебя важнее — мама или жена? Потому что дальше так жить не получится.

— Лида, ну нельзя же ставить вопрос так кардинально!

— Можно. И я ставлю. Двадцать лет я была на втором месте. Теперь не буду.

— Но мама же старая, ей мало осталось…

— А мне много? Я тоже не вечная, Витя.

— Но с мамой всё по-другому…

— Да, по-другому. С мамой ты сын, который должен заботиться. А со мной ты муж, который может брать не отдавая.

— Как это не отдавая?

— А что ты мне отдаёшь? Кроме своего присутствия?

— Лида, ну что ты говоришь!

— Говорю правду. Ты привык только получать. Вкусную еду, чистую одежду, уют в доме. А когда дело доходит до моих потребностей, то они почему-то не важны.

— Важны, но…

— Но не настолько, чтобы потратить на них деньги. Лучше маме часы купить.

— Лида, ну прости! Я не хотел тебя обидеть!

— Не хотел, но обидел. И не впервые.

— Что мне делать?

— Учись жить по-новому. Без моих разносолов.

— А если я изменюсь?

— Посмотрим. Но прежней Лиды уже не будет.

— Какой прежней?

— Которая всё терпела и молчала. Которая ставила твои интересы выше своих. Которая думала, что это нормально.

— А что теперь будет?

— Теперь будет справедливость. Ты хочешь тратить деньги на маму — трать свои. Хочешь есть разносолы — готовь сам.

— Но я же не умею!

— Научишься. Или попроси маму, раз она такая важная.

— Лида, ну что ты!

— Что я? Говорю то, что думаю. Впервые за двадцать лет.

— И что, так и будем жить?

— Не знаю, как будем. Но по-старому точно не будем.

— А если я…

— Ничего не если. Решение принято.

— Но мы же семья!

— Семья, в которой один человек важнее другого — это не семья. Это что-то другое.

— Лида, ну дай мне шанс!

— Шанс? Двадцать лет шансов давала. Теперь хватит.

— Но я же люблю тебя!

— Знаю. Но любишь по-своему. Удобно для себя.

— А как надо?

— Как равную. Как человека, чьё мнение важно. Как жену, а не прислугу.

— Но я же не считаю тебя прислугой!

— Не считаешь, но относишься именно так.

— Лида, ну что мне делать?

— Думать. Двадцать лет я думала за нас двоих. Теперь твоя очередь.

И она встала из-за стола, оставив мужа одного на кухне. Виктор сидел и не понимал, что произошло. Как из-за каких-то часов всё так изменилось? Ведь он же хотел как лучше…

Но чем больше он думал, тем больше понимал: жена права. Он действительно привык считать, что она всё стерпит, всё поймёт, всё простит. А её мнение… а её мнение он как-то не очень учитывал.

И теперь придётся учиться жить по-новому. Без разносолов. Без привычного уюта. Без уверенности в том, что жена всегда будет рядом, что бы ни случилось.

Часы с бриллиантами для матери оказались слишком дорогими. Они стоили ему гораздо больше, чем сто тысяч рублей.

А может быть, и это к лучшему. Может быть, пора действительно что-то менять. Но как это сделать, Виктор пока не знал. Он знал только одно: разносолов больше не будет.