🕊 Муж заявил: «Квартира не твоя!» — но нотариус чуть не ахнул, когда правда всплыла
Часть 1. В кабинете нотариуса
Не думала Раиса Александровна, что когда-то ей придется доказывать свое право на квартиру. Квартира, в которой она прожила тридцать два года, казалась такой же неотъемлемой частью ее жизни, как воздух, которым она дышала. Но уж точно она не думала, что доказывать это придется своему мужу. И не где-нибудь, а в кабинете нотариуса, куда они пришли совсем по другому поводу.
– Хотите оформить дарственную на сына? – деловито спросила нотариус, поправляя очки и глядя на пожилую супружескую пару.
– Именно так, – кивнул Виктор Степанович, поглаживая свою аккуратно подстриженную седеющую бороду. – Мы с супругой решили, что пора все оформить по закону. Михаилу уже тридцать, своя семья, ребенок растет.
Раиса слегка улыбнулась, вспомнив внука. Вот ради кого стоило так долго копить, отказывать себе в новых платьях, экономить каждую копейку и работать на двух работах без выходных. Перед глазами пронеслись картины: вот они с Витей заходят в новую квартиру с ключами в руках, счастливые, молодые, вот красят стены, ругаясь, кто криво провел кистью, а потом смеются до слез. Вот покупают мебель на первую крупную премию мужа, радуясь новому шкафу, как машине.
– Только есть один нюанс, – вдруг произнес Виктор Степанович, и что-то в его голосе заставило Раису насторожиться. – Дарственную буду оформлять я. Квартира записана на меня.
Раиса нахмурилась.
– Как это – на тебя? – она недоуменно посмотрела на мужа. – У нас же общая…
– Нет, дорогая, – Виктор Степанович усмехнулся, глядя куда-то в угол кабинета. – Если ты внимательно посмотришь документы, то увидишь, что единственный собственник – я.
Нотариус неловко кашлянула, будто опасаясь прервать чужую семейную драму.
– Действительно, по свидетельству о праве собственности квартира оформлена на Виктора Степановича, – подтвердила она.
– Но мы же вместе ее покупали! – воскликнула Раиса, почувствовав, как что-то обрывается внутри. – Я работала на двух работах, мы копили каждую копейку вместе!
– А где доказательства? – муж посмотрел на нее холодным, чужим взглядом. – Нет никаких доказательств. А теперь я хочу оформить дарственную на сына, но только на половину квартиры. Вторую половину оставлю себе. Так будет правильно.
Раиса почувствовала, как у нее задрожали руки. Ей казалось, что пол уходит из-под ног, что она сейчас провалится в пустоту.
– А как же я? – тихо спросила она, почти шепотом. – Ты что, с ума сошел?
– Я вполне в своем уме, – спокойно ответил Виктор. – Просто решил все расставить по местам.
– Какие еще места? Тридцать два года вместе прожили! – голос ее дрожал.
– Документы говорят сами за себя, – пожал плечами он. – Квартира моя. И только я решаю, что с ней делать.
Комната вокруг закружилась. Неужели это происходит на самом деле? Неужели Витя, ее Витя, с которым прожита целая жизнь, может вот так просто…
– Вам плохо? – участливо спросила нотариус, подвигая стакан с водой. – Может, глотнете?
Раиса выпрямила спину.
– Нет, мне не плохо, – сказала она твердо. – Мне интересно, когда это мой муж стал таким… предприимчивым.
Виктор Степанович отвел взгляд, но лишь на секунду. Затем снова посмотрел на жену, теперь уже с нескрываемым превосходством.
– Раечка, ну что ты так разволновалась? Это просто формальность. Квартира всегда была записана на меня. Я глава семьи. Ничего не меняется.
– Все меняется, – тихо сказала она. – Уже давно изменилось. А я не заметила.
Часть 2. Бумаги
Она вдруг вспомнила, как три месяца назад Витя стал задерживаться на работе. Как появились странные звонки, после которых он выходил в коридор или на балкон. Как начал интересоваться юридическими вопросами, подолгу читая какие-то сайты, вместо привычных шахматных форумов.
– А когда ты собирался мне сказать об этом? – спросила она. – Или планировал прямо здесь огорошить?
– Не драматизируй, – отмахнулся Виктор. – У тебя есть пенсия, тебе хватит.
Нотариус неловко кашлянула.
– Вообще-то, если квартира приобретена в браке, то…
– Она приобретена на мои средства, – перебил Виктор. – Договор купли-продажи подписывал я. Все платежи проходили через мой счет.
Раиса прикрыла глаза. Перед ней промелькнули воспоминания: вот она стоит в очереди в банке, чтобы внести первый взнос за квартиру, вот бежит после ночной смены, чтобы не опоздать к нотариусу, вот вручает мужу конверт со своей зарплатой, чтобы он добавил свою часть…
– Погодите, – вдруг сказала она, открыв глаза. – Я хочу кое-что проверить.
Она открыла свою старую, потертую сумку и достала папку. Обычную картонную папку с выцветшими цветочками, перевязанную бечевкой. Виктор Степанович нахмурился.
– Что это?
– Это, Витенька, называется предусмотрительность, – спокойно ответила Раиса, развязывая бечевку. – Всю жизнь мама учила меня хранить документы. Все документы. Я никогда не думала, что они мне пригодятся… вот так.
Она достала стопку пожелтевших квитанций.
– Вот квитанции об оплате первоначального взноса за квартиру, – сказала она. – Посмотрите имя плательщика. Раиса Александровна Корнеева. И дата – за два дня до подписания договора купли-продажи.
Виктор побледнел.
– Это ничего не значит! Это всего лишь…
– Подожди, я не закончила, – оборвала его Раиса. – А вот выписки с моей сберкнижки. Видишь эти снятия? Каждый месяц, без задержек, ровно половина ежемесячного платежа. На протяжении пятнадцати лет. Пока кредит полностью не был погашен.
Нотариус внимательно рассматривала бумаги, ее глаза быстро бегали по строчкам.
– А вот еще кое-что, – сказала Раиса, доставая конверт с печатью. – Справка из банка о погашении кредита. Посмотрите внимательно на реквизиты счета, с которого произведен последний платеж.
Нотариус подняла взгляд на Виктора.
– Этот счет принадлежит…
– Мне, – закончила Раиса. – Это мой личный счет, на который я получала зарплату со второй работы. Витя тогда лежал в больнице, не мог работать, и последний крупный платеж внесла я. Полностью.
Виктор Степанович отвел взгляд, его пальцы нервно теребили подлокотник кресла.
Часть 3. Разговор в коридоре
Через полчаса они вышли из нотариальной конторы. Виктор шел впереди, не оборачиваясь. Раиса догнала его только у остановки.
– Ты давно это задумал? – спросила она.
Он молчал.
– Три месяца назад? – продолжила она. – Когда начал задерживаться? Или раньше? Когда решил, что я тебе больше не нужна?
– Хватит драмы, – процедил он. – Я просто хочу, чтобы квартира перешла сыну. Это правильно.
– Правильно?.. – горько усмехнулась Раиса. – А как же я? Куда ты меня денешь, когда решишь привести сюда кого-то другого?
Он резко обернулся.
– Перестань нести чушь!
– Не несу, – покачала головой она. – Я просто поняла, что для тебя я… пустое место.
Он посмотрел на нее, и в его глазах промелькнуло что-то, похожее на раздражение и страх.
– Послушай, Раиса, – голос его смягчился. – Давай не будем ссориться. Всё уже решено.
– Да, решено, – тихо сказала она. – Но не тобой.
Она развернулась и пошла прочь. Лето было в самом разгаре. По небу плыли белые облака, пахло липой и горячим асфальтом. В груди было больно и пусто, но где-то внутри вдруг прорастало странное, колючее чувство… свободы.
Часть 4. Спустя месяц
Прошел месяц. Документы на квартиру были переданы в суд. Юрист, к которому обратилась Раиса, уверил ее, что на основании квитанций, выписок и совместного проживания она сможет признать квартиру совместно нажитым имуществом, несмотря на запись в свидетельстве.
Она сидела на кухне в своей квартире, в которой пахло свежесваренным кофе. Внук играл в комнате с конструктором. Михаил приходил на днях и долго обнимал мать.
– Прости, мам, – сказал он. – Я ничего не знал. Я думал, вы вместе решили оформить…
Раиса улыбнулась.
– Ты ни в чем не виноват, сынок. Просто иногда люди показывают свое лицо слишком поздно.
Телефон зазвонил. Юрист сообщила, что первая часть слушания прошла в ее пользу.
Раиса положила трубку и посмотрела в окно. На дереве напротив щебетали воробьи. Она почувствовала, как слезы наворачиваются на глаза – не от обиды, а от облегчения. Тридцать два года она жила ради семьи, ради мужа, ради сына. Теперь настало время пожить ради себя.
Она налила кофе в любимую фарфоровую чашку, вышла на балкон и вдохнула теплый июльский воздух.
«Я справлюсь», – подумала она.
И впервые за много лет эта мысль не пугала ее, а согревала, как солнечный свет, от которого щурятся глаза, но становится светло внутри.
