Тени старого сарая
Звон разорванной цепи еще висел в холодном воздухе, когда Рэй и Миллер распахнули тяжелые двери сарая. Запах ударил с новой силой – смесь гнили, сырой земли, запекшейся крови и чего-то невыразимо мертвенного, от чего у обоих полицейских рефлекторно свело желудок. Свет из щелей в прогнившей крыше выхватывал из полумрака жуткую картину.
Женщина на стуле не шевелилась. Лишь слабый хриплый звук, похожий на попытку вдоха, выдавал в ней живое существо. Глаза, полуприкрытые опухшими веками, казалось, смотрели в пустоту где-то за спинами офицеров.
«Скорая! Немедленно! Состояние критическое! Жертва пыток!» – уже не сдерживаясь, крикнул Рэй в рацию, его голос дрожал от гнева и ужаса. Он бросился к женщине, осторожно касаясь ее плеча. Кожа под тонкой тканью блузки была ледяной. «Мадам? Вы слышите меня? Мы полиция. Вы в безопасности. Помощь уже в пути». Ответом был лишь новый хриплый выдох.
Миллер, побледневший как полотно, но собранный, достал складной нож и начал аккуратно разрезать грубые веревки, впившиеся в запястья женщины. Кожа под ними была стерта до мяса, воспалена, сочилась сукровицей. «Господи, Рэй… Сколько она тут? Дни? Недели?»
Внезапно снаружи раздался пронзительный детский крик: «Мамочка!» Анна, забыв про страх, рванула к дверям сарая. Миллер успел перехватить ее буквально на пороге, заслонив собой вид на мать. «Нет, малышка, не смотри! Нельзя! Смотри на меня!» Он присел, крепко обняв дрожащий комочек, стараясь повернуть ее лицо от ужаса внутри. «Мама очень больна, но доктора скоро приедут и помогут ей. Ты молодец, ты спасла ее, поняла? Спасла!» Девочка забилась в истерике, ее слезы текли по грязным щекам, оставляя светлые дорожки.
**Часть 1: Первые шаги во тьме**
Сирены разрезали утреннюю тишину. Первыми прибыли еще два наряда патрульных, затем – скорая помощь, ее фонари залили зловещий сарай резким белым светом, делая сцену еще более сюрреалистичной. Медики осторожно перенесли женщину – Елену, как позже выяснилось из едва слышного шепота Анны – на носилки. Один из фельдшеров покачал головой: «Гипотермия, сильное обезвоживание, множественные контузии, следы длительного связывания… Психическое состояние… Боюсь, шок. Срочно в реанимацию».
Рэй вызвался сопровождать Елену в больницу. Его взгляд встретился с взглядом Миллера: в нем читалось одно – *найти того, кто это сделал*. Миллер кивнул. Он оставался с Анной, которой тоже требовалась медицинская помощь и, что важнее, защита. К месту прибыли и соцработница, женщина с мягким, но усталым лицом, сразу взявшая девочку под свою опеку, стараясь успокоить и отвлечь.
Пока сарай оцепляли лентой, а криминалисты только начинали свою кропотливую работу, Миллер подошел к одному из новоприбывших патрульных. «Осмотрите окрестности. Любые следы, брошенные предметы, машины – все, что покажется странным. Эта сволочь могла наблюдать». Он посмотрел на старый, покосившийся дом, видневшийся сквозь деревья в сотне метров от сарая. «И проверьте тот дом. Выясните, кто владелец».
Сарай внутри оказался еще страшнее при ярком свете фонарей криминалистов. Помимо стула, к которому была привязана Елена, в углу валялись пустые бутылки из-под воды, обертка от шоколадного батончика, окурок. Напротив стула стоял еще один, пустой. Следы борьбы? Или место для «зрителя»? На грязном земляном полу обнаружили несколько пятен, похожих на кровь, не только возле стула. На стене, в стороне от стула, кто-то грубо нацарапал что-то острым предметом. Криминалист направил луч фонарика: это была буква «К», а рядом – не то цифра «7», не то перечеркнутый знак вопроса. Неразборчиво. Словно писал человек в состоянии аффекта или под воздействием.
**Часть 2: Тени прошлого и безмолвная жертва**
В больнице царила напряженная тишина отделения реанимации. Елена Петрова – так ее имя установили по копии паспорта, найденного криминалистами в кармане ее куртки, валявшейся в углу сарая – боролась за жизнь. Врачи говорили о тяжелой черепно-мозговой травме, возможно, не одной, множественных ушибах внутренних органов, тяжелейшем стрессе. Она была без сознания. Вопросы о том, кто и почему это сделал, повисли в воздухе.
Рэй Донован сидел в холодном коридоре, держа в руках потрепанный паспорт. На фото – улыбающаяся женщина с карими глазами и темными волосами, совсем не похожая на изуродованное лицо, которое он видел в сарае. Адрес прописки – соседний район, километров тридцать отсюда. Что привело ее с дочкой в этот богом забытый уголок? И где отец Анны?
Тем временем Миллер, доставив Анну в детское отделение под опеку соцработницы и психолога, вернулся к сараю. Информация начала поступать. Дом неподалеку оказался заброшенным уже лет десять, владельцы умерли, наследники не объявлялись. Соседей в радиусе километра не было. Идеальное место для преступления.
Осмотр окрестностей дал результат. Метров за двести от сарая, у кромки леса, патрульные нашли следы от шин. Не свежие, но и не старые – несколько дней, максимум неделя. Шины – внедорожные, агрессивного протектора. Рядом – несколько окурков одной марки и пустая пластиковая бутылка из-под дешевого энергетика. Все аккуратно собрали в доказательства.
Самым ценным источником информации стала Анна. Под чутким руководством детского психолога, в безопасной, почти игровой обстановке, девочка начала понемногу приоткрывать завесу ужаса. Она говорила о «Плохом Дяде». Не называла имени. Он пришел к ним домой «недавно». Мама сначала не хотела пускать, ругалась, но он был сильный. Потом стало «очень страшно». «Плохой Дядя» кричал на маму, бил ее. Потом они куда-то долго ехали в темноте в его «большой черной машине, которая тряслась». Привезли в этот сарай. Маму связали. «Плохой Дядя» что-то от нее требовал, все время спрашивал: «Где оно?» Анна не понимала, что. Он иногда уезжал, ненадолго, запирая их. Однажды, когда он уехал, мама каким-то чудом освободила одну руку (Анна показала, как мама терла веревку о ржавый гвоздь в ножке стула) и шепотом велела Анне бежать, как только дверь откроется в следующий раз. «Скажи полиции, что мама в сарае». И вот, когда «Плохой Дядя» приехал сегодня утром, Анна, дрожа от страха, юркнула у него между ног, как только он ослабил цепь, и побежала куда глаза глядят, пока не выбежала на дорогу и не увидела полицейскую машину.
«Он был большой? Как папина машина?» – осторожно спросил Миллер, присутствовавший на беседе. Анна кивнула, широко раскрыв глаза при воспоминании. «И страшный. У него… у него тут…» – она провела пальчиком по щеке, от уха почти к подбородку. «Как веревочка? Толстая?» – уточнил Миллер, представляя шрам. Анна опять кивнула. «И волосы… как щетка. Колючие. И пахнет… как дым и что-то кислое».
**Часть 3: След шрама и черный внедорожник**
Информация от Анны стала ключом. Миллер немедленно передал примету: мужчина 35-45 лет, крупного телосложения, со шрамом на правой щеке (от уха к подбородку), короткой «щеткой» волос, владелец крупного черного внедорожника. Возможно, знаком с Еленой Петровой. Ищется в связи с похищением, пытками и покушением на убийство.
Рэй, вернувшись из больницы (Елена все еще была без сознания, но врачи осторожно говорили о стабилизации), подключился к анализу данных. Они начали с окружения Елены. Запросы в базы данных, опрос соседей по старому адресу. Соседи подтвердили: Елена Петрова жила одна с дочкой Аней. Отца ребенка не видели никогда. Елена работала кассиром в супермаркете, была тихой, замкнутой, но доброй. Никаких скандалов, подозрительных связей. Примерно неделю назад они просто… исчезли. Соседи думали, уехали к родственникам.
И тут всплыло имя. Один из соседских подростков упомянул, что за пару дней до исчезновения видел у подъезда «какого-то бугая со шрамом на роже» и «крутую тачку». Он поругался с Еленой прямо во дворе, она плакала. Подросток не расслышал, о чем речь, но запомнил, что мужчина кричал что-то про «долг» и «отца».
«Отец?» – переглянулись Рэй и Миллер. Они подняли архивные записи. Отец Анны не был указан в ее свидетельстве о рождении. Но у Елены Петровой был отец – Владимир Семенович Петров. Умер пять лет назад от инфаркта. Работал… инженером на небольшом закрытом предприятии «Квант-7», занимавшемся разработкой электронных компонентов. Предприятие обанкротилось три года назад.
Цифра «7» и буква «К», нацарапанные на стене сарая, вдруг обрели зловещий смысл. «Квант-7»? Рэй немедленно связался с коллегами из экономического отдела. Выяснилось, что перед банкротством на «Квант-7» было громкое дело о пропаже опытного образца новой микросхемы и части документации. Расследование зашло в тупик, виновных не нашли. Инженер, отвечавший за образец – как раз Владимир Петров. Он тогда клялся, что ничего не брал, подозревал коллегу, но доказательств не было. Умер, так и не реабилитировавшись.
«Он ищет то, что, как он думает, украл ее отец?» – предположил Миллер. «Или то, что, по его мнению, она унаследовала или знает, где это?» – добавил Рэй. Мотив начал вырисовываться: месть, поиск наживы, связанной с давней кражей на предприятии отца Елены. Пытками «Плохой Дядя» пытался выбить информацию.
Оставалось найти самого «бугая». Запрос по шраму и внедорожникам в базе данных дал несколько совпадений, но один был особенно интересен. Сергей Королев, 38 лет. Судим за грабеж и причинение тяжких телесных повреждений (получил шрам в той же драке). Освободился два года назад. В базе ГИБДД – черный внедорожник УАЗ «Патриот» с внедорожной резиной. Последнее известное место жительства – городской пригород, но соседи говорили, что видели его редко, он будто исчез месяц назад. И самое главное: Королев раньше работал… охранником на том самом предприятии «Квант-7»! Он был уволен за месяц до банкротства по статье – за драку и угрозы сотрудникам. В деле о пропаже образца он проходил свидетелем, но показания были скудными.
**Часть 4: Погоня и прорыв**
Королев стал главным подозреваемым. Был объявлен розыск. Начали прочесывать его возможные места укрытия: гаражные кооперативы, где он мог держать машину, знакомых из криминального прошлого, съемные квартиры на окраинах. Рэй и Миллер поехали по последнему известному адресу – полуразрушенный гараж в промзоне.
Гараж был пуст, но явно использовался недавно: следы свежего масла на полу, пустые банки из-под консервов, окурки той же марки, что и у сарая. И главное – свежий отпечаток шины от внедорожника. Похоже, Королев здесь был совсем недавно, возможно, услышал по новостям о найденной жертве и бежал.
«Он знает, что мы близко. Надо перекрыть выезды из города», – сказал Рэй, набирая номер оперативного дежурного. Внезапно его телефон зазвонил сам. Звонил врач из больницы.
«Офицер Донован? Петрова… она пришла в сознание. Ненадолго. Она очень слаба, но… она пыталась что-то сказать. Повторила несколько раз: «Он… знал отца… искал диск… синий диск… в машине… старая «девятка»…» Потом снова потеряла сознание».
Синий диск? Старая «девятка»? ВАЗ-2109? Машина отца Елены? Рэй вспомнил старые отчеты по делу о пропаже на «Квант-7». Никакого «синего диска» там не упоминалось. Только опытный образец микросхемы и бумажная документация. Может, диск – это носитель информации? То, что искал Королев?
Мысль пронзила Рэя как молния. «Адам! Старая «девятка»! Отец Елены умер, но куда дели его машину?»
Миллер быстро набрал запрос в базу. «Машина… Владимира Петрова, ВАЗ-2109, синий… была продана на запчасти через полгода после его смерти. Покупатель… частное лицо. Договор купли-продажи…» Он замолчал, глаза расширились. «Рэй… Покупатель – Сергей Николаевич Королев».
Королев купил машину отца Елены! Возможно, еще тогда, сразу после смерти Петрова, он заподозрил, что Петров спрятал украденное в машине? И все эти годы искал? А когда не нашел, решил, что знает Елена? Или что она унаследовала что-то?
«Он не нашел диск в машине тогда. Истязал Елену, чтобы узнать, где он *сейчас*», – проговорил Рэй с ледяной ясностью. «И, возможно, до сих пор его ищет. Где эта «девятка»?»
«По данным, Королев сдал ее в утиль год назад. Но…» Миллер быстро листал данные. «Пункт утилизации… «Металл-Ресурс», на южной окраине. Там гора старых машин».
Не теряя ни секунды, они рванули к «Металл-Ресурсу». По пути Рэй запросил подкрепление. Если Королев догадался, что Елена могла что-то сказать, или просто в отчаянии решил проверить машину еще раз…
Полигон утилизации был огромным кладбищем металла. Горы смятых кузовов, ржавых остовов. Найти синюю «девятку» в этом хаосе было непросто. Они медленно ехали вдоль рядов, вглядываясь в ржавые скелеты. И вдруг Миллер указал вглубь: «Вон! Синий бок! И… черный УАЗ!»
Заросший ржавчиной остов ВАЗ-2109 действительно стоял в стороне. А рядом с ним, частично скрытый грудой другого лома, стоял черный УАЗ «Патриот». Из-под капота УАЗа шел легкий парок – двигатель еще не остыл.
«Он здесь!» – Рэй резко остановил машину. Офицеры выскочили, укрываясь за кучами металлолома, достали табельное оружие. «Полиция! Королев! Выходи с поднятыми руками!» – крикнул Рэй, его голос гулко разнесся по пустынной свалке.
Ответом была тишина. Потом – резкий лязг металла где-то за «девяткой». Кто-то шевелился.
«Выходи! Последнее предупреждение!»
Внезапно из-за кучи ржавых бамперов выскочила фигура в темной куртке – крупная, с короткими щетинистыми волосами. Шрам на правой щеке был виден даже с расстояния. Сергей Королев. В его руках не было оружия, но он отчаянно рванул не к УАЗу, а обратно к груде металла, где лежал какой-то предмет – похоже, старый автомобильный аккумулятор или ящик.
«Стой!» – крикнул Миллер.
Но Королев, не обращая внимания, схватил предмет. Это был старый, покрытый грязью и мазутом синий пластиковый бокс, похожий на коробку для инструментов. Он попытался рвануть с ним в сторону, подальше от полицейских. В этот момент его нога провалилась в пустоту между кусками железа. Он грохнулся, коробка вылетела из рук и с треском ударилась о ржавую дверь «девятки», раскрывшись. Оттуда высыпались не инструменты, а пачка старых бумаг и… небольшой синий компакт-диск в прозрачном пластиковом боксе.
Королев, рыча от боли и ярости, попытался дотянуться до диска. Но Рэй и Миллер были уже рядом. «Не двигаться! Руки за голову!» – Рэй наставил на него пистолет, в то время как Миллер быстро подхватил диск и бумаги, отступив в безопасное место.
Королев лежал, тяжело дыша, его глаза бешено метались от пистолета Рэя к диску в руках Миллера. В них читалась не столько злоба, сколько отчаяние и какая-то странная, искаженная обреченность. «Оно… оно же должно было решить все…» – прохрипел он, больше не сопротивляясь, когда Миллер надевал на него наручники. «Он… Петров… обещал… а потом сдох…»
**Эпилог: Отзвуки кошмара**
Сергея Королева увезли в изолятор. Синий диск и бумаги были немедленно отправлены на экспертизу. Предварительно: диск действительно содержит зашифрованные данные, возможно, относящиеся к разработкам «Квант-7». Бумаги – чертежи и расчеты. Почему Владимир Петров спрятал их в машине, был ли это акт мести, воровства или что-то еще – предстояло выяснить следователям. Мотив Королева был ясен: он верил, что эти разработки стоят огромных денег, и был одержим их поиском, возлагая на Петрова вину за свое увольнение и последующие неудачи. Узнав о смерти Петрова, он решил выбить информацию у его дочери, уверенный, что она что-то знает или унаследовала ключ к тайне.
Анна Петрова находилась под круглосуточной охраной в больнице. Физически она поправлялась, но ночные кошмары не отпускали ее. Психологи работали с ней, пытаясь вернуть ощущение безопасности, которого ее лишили. Она часто спрашивала о маме.
Елена Петрова… Ее состояние оставалось тяжелым, но стабильным. Она приходила в сознание на короткие промежутки времени. Врачи говорили о долгом и трудном пути восстановления – и физическом, и психологическом. Когда к ней осторожно допустили Рэя Донована, она едва могла говорить, но ее глаза, полные боли и благодарности, сказали больше слов. Она слабо сжала его руку, когда он сказал, что Анна в безопасности и что «тот человек» пойман.
Рэй и Миллер вышли из больницы в серый вечер. Дело было далеко не закрыто – предстояли допросы, экспертизы, суд. Но главное было сделано: жертвы спасены, монстр – за решеткой. Они молча сели в машину. Усталость валила с ног, но было и чувство выполненного долга, смешанное с горечью от увиденного зла.
«Синий диск… – проговорил вдруг Миллер, глядя на мокрый от дождя асфальт. – Он чуть не стоил двум жизням. Ради чего? Денег? Идеи фикс?»
Рэй завел двигатель. «Ради тьмы, что сидит в некоторых людях, Адам. И наша работа – хоть немного эту тьму отгонять. Давай, поехали. Завтра рано вставать». Патрульная машина тронулась, ее красные огни отразились в лужах, рассекая сгущающиеся сумерки – напоминание о том, что даже в самой густой тьме должен гореть свет надежды и правосудия. Но тени старого сарая и того, что в нем произошло, еще долго будут преследовать всех, кто к нему прикоснулся.
